Ограничение свободы

Теперь мне осталось только рассмотреть заботу о безопасности. При этом я буду опять действовать по тому же методу и поэтому рассмотрю ее сначала в самом обширном применении и затем при помощи постепенных ограничении дойду до тех начал, которые мне кажутся верными. Этот путь, может быть, покажется слишком медленным и пространным, и я охотно допускаю, что догматическое изложение потребовало бы метода совершенно противоположного. но при методе, только исследующем, каков настоящий, можно по крайней мере быть уверенным, что предмет был охвачен во всем своем объеме, что ничего не было упущено и что положения развиты именно в той последовательности, в которой они в действительности вытекают друг из друга. За последнее время настаивали особенно сильно на предупреждении противозаконных действий и на применении нравственных средств в государстве. Л же, когда слышу такие или сходные с этим требования, признаюсь, радуюсь, что подобное ограничение свободы у нас встречается все реже и реже и при настоящем положении почти всех государств становится все более и более невозможным.

Ссылаются на Грецию и Рим, но более точное знание их государственного устройства скоро показало бы, как неверны подобные сравнения. И Рим, и Греция были республиками: у них учреждения, подобные выше указанным, служили опорой свободного государственного строя, наполнявшего граждан энтузиазмом, который, с одной стороны, заставлял менее чувствовать вредное стеснение частной свободы, с другой — не позволял энергии характера становиться вредной. Далее, граждане этих государств вообще пользовались большей свободой, нежели мы, и если они жертвовали какой-либо ее частью, то делали это ввиду другой деятельности, именно ввиду участия в управлении государством. В наших, большей частью монархических, государствах все это совершенно иначе. Все нравственные средства, которые могли вообще применяться в древности: общественное воспитание, религия, нравственные законы — все это у нас действовало бы слабее и приносило бы больший вред. далее, многое, что теперь приписывается влиянию ума законодателя, было действительно уже существующим народным обычаем, иногда, может быть, еще шатким и потому нуждающимся в санкции закона. Совпадение законов, установленных Аи — кургом, с образом жизни большей части некультурных народов уже мастерски указано Фергюсоном и так как высшая культура утончала понятия, то в нации удержалась не более, так сказать, как тень этих учреждений. Наконец, мне кажется, что человечество стоит в настоящее время на такой степени культуры, что может подняться выше только вследствие развития отдельных личностей; поэтому все учреждения, служащие помехой этому развитию и скучивающие людей в массы, теперь более вредны, нежели когда-либо.