Счастье нации

Скромная роль, отводимая ими законодательству, холодное спокойствие, с которым они говорят о невозможности основать государство на одном разуме — все это совершенно не гармонировало с его системой, но тут были места, которые еще больше ставили его в тупик. Положение, что государство обязано заботиться как о физическом, так и о нравственном благе и счастье нации, автор обозначает как формулу «самого гнетущего, самого худшего деспотизма». но что же остается делать правительству, если оно не должно посвящать себя благу своих подданных? где же в таком случае деятельность государства была бы уместна? Вот вопросы, с которыми коадъютор обратился к автору послания. Он просил его изложить свои мысли относительно действительных пределов государственной деятельности. Гумбольдт и сам интересовался этой темой; он интересовался ей вдвойне, так как имел основания надеяться, что его работа повлияет на принципы и правление будущего майнцкого регента. В этом случае он должен был в глубине души понимать, что теоретические положения выигрывают в привлекательности там, где их применение предвидится в близком будущем. действовать посредством идей составляло ведь одну из самых дорогих его сердцу надежд. Поэтому он воспользовался темой, которая уже давно и много занимала его ум, о которой он беседовал с форстером еще в своих письмах из Гёттингена. Работа просто кипела в его руках. В мае 1792 г., когда он ее закончил, она уже представляла порядочный томик, предложенный к публикации под названием «Ideen zu einem Versuch, die Grenzen der wirksamkeit des Staats zu bestimmen» .