Милтон Фридман

Милтон Фридман настаивал на наличии тесной связи между рынками и свободой. Тезис о родстве демократии и рынка можно интерпретировать в том смысле, что последний позволяет людям свободно выражать и осуществлять свой выбор. До некоторой степени, в основе этого взгляда лежит свойственное американцам предпочтение массового вкуса высоколобому снобизму. Однако, по возражению оппонентов, данный идеал партисипативной «рыночной демократии» является лишь печальной пародией на истинную демократию. К примеру, Франк проанализировал, каким образом фридмановские идеи рыночного либерализма и культурного антиэлитизма в период экономического роста 1990-х годов были соединены с риторикой «новой экономики» с целью пропаганды идеи демократической природы свободных рынков. Или, скорее, что они и Есть демократия: «поскольку рынки выражают волю людей, то по сути любая критика бизнеса может быть воспринята как низкий выпад против простого человека» .

Франк берет на себя труд показать, что эта идеология «рыночного популизма» не нова для Америки. Что-то очень похожее имело место и в конце XIX века. Примечательным, по его мнению, является то интеллектуальное единодушие, с каким в 1980-е годы было признано тождество рынка и демократии. Журналы чествуют успехи бизнесменов как достижения демократии. Бизнес-метафоры все глубже проникают в повседневную жизнь благодаря гуру менеджмента, экспертам по общественному мнению и маркетологам всех мастей, переносящим парадигму потребительского выбора на что угодно: от вкуса в одежде до политического выбора и политических симпатий. Дискурс индивидуализма служит веским аргументом в пользу рыночной свободы либерализма. Ирония состоит в том, что эта глубоко антиэкспертная, антиэлитистская, «демократичная» идеология располагает собственным классом экспертов, профессионалов рыночной легитимации и что она стала проводником наиболее сильной классовой поляризации в период после Второй мировой войны.