Положительная связь

А на самом деле, как легко было отыскать эту положительную связь! на первый взгляд, все подводит автора к этому, и тем характернее для его своеобразной натуры и для направления эпохи, что он все-таки прошел мимо. Он горячо рекомендует для всех целей общежития — в том числе для некоторых, относящихся к области безопасности, — свободное соединение и самоуправление, но именно в то время, когда он вроде бы должен распространить это требование self-government^ также на сферу государственного устройства, он отступает перед представлением о государстве как преграде для свободы, — от этого представления он никак не может освободиться. Он борется против смешения государственного устройства с национальным союзом, как будто бы именно это смешение не составляло сущности прославленных им в такой степени древних государств, как будто при этом не оставалось бы достаточно простора для подчиненных целей и потребности для частного общения и свободных ассоциаций! Затем он, верный воззрениям Руссо, следует самому отвлеченному индивидуализму и протестует против отождествления государственного и национального союза по той причине, что не желает признать ни представительства, ни решения по большинству голосов, как будто бы маленькие союзы могут долго обходиться без этих установлений? на том же самом основании он опасается всякого обширного союза; только в меньших ассоциациях он не видит опасности для «человека». Его индивидуализм питает малодушный страх перед всякой организацией, построенной на более широком основании. Совершенно ясно понимает он действительную проблему: самобытность и самостоятельность должны идти рука об руку с самым разнообразным и внутренним соединением людей; частные интересы граждан должны быть более выдвинуты; но в то же время общественные не должны от этого терять в своей силе. Решение этой задачи заключается совершенно очевидным и осязательным образом в такой форме правления, которая была бы построена на принципе самоуправления, участия всех в государстве, — политической организации народа, доведенной до мельчайших групп. между тем как раз в этом пункте совершенно пропадает интерес автора, равно как и его изобретательность. В эпоху, когда вопрос о наилучшей форме правления рассматривался во французском национальном собрании и занимал вследствие этого весь мир, Гумбольдт полностью оставлял его висеть в воздухе. Он удовлетворен тем, что сделал государство «безвредным»; его интерес исчерпан после того, как он спас «человека». Безразлично, какая форма правления будет существовать в государстве, лишь бы человек был поставлен в этом государстве в самые благоприятные условия, лишь бы только он встречал как можно меньше препятствий в том, чтобы жить и развиваться достойным человека образом.