Картезианская философия

Одной из особенно спорных альтернатив была альтернатива причин и мотивов. «Первой функцией понятия габитуса является разрыв с картезианской философией сознания, как и одновременный отказ от губительной альтернативы механицизма и финализма, то есть детерминации причинами и детерминации мотивами». Здесь может возникнуть повод для недоразумения. МоЖнО было бы решить, что Пьер Бурдьё, как социолог, стремяшцйся продемонстрировать объем царства социальных фактов и его особой законности, поддался соблазну придать преимушественное, если не исключительное, значение понятию причины. Но его намерение, собственно говоря, не относится к «грамматическому порядку» именно в той мере, в какой его вклад остается жестко связанным одними лишь требованиями объективного познания: речь идет не о том, чтобы отбросить мотивы, полагаемые агентом, в качестве простых иллюзий, или о том, чтобы свести их к причинам, но, скорее, о том, чтобы видеть их иначе, рассматривать под особым углом, который позволяет увидеть за ними их условия и обусловленности. Впрочем, нет никакой уверенности в том, что социолог окажется исключительным обладателем приема, который уже использует здравый смысл в суждениях, выражениях вроде «делать из необходимости добродетель» или «стремиться жить на широкую ногу». В самом деле, «объективистское» восприятие других составляет часть когнитивных и стратегических ресурсов агентов, которые не переставая классифицируют других агентов, как и приписываемые этим агентам мотивации в зависимости от черт, расцениваемых в качестве значимых. Сказать об определенном индивиде, что он сделал выбор, продиктованный необходимостью, — не значит отрицать силу его верований. Это значит соотнести ее с факторами, которые, в определенных случаях, «колют глаз»: допустим, индивид заявляет, что любит спокойные удовольствия, но в любом случае известно, что у него нет средств для получения более возбуждающих удовольствий.