Социология отрицания

«Существует лишь наука о скрытом», — часто напоминает нам Бурдьё, который защищает ту концепцию научного познания, которую моЖнО вслед за Башляром, апостолом «философии отрицания» , назвать «полемической». Как и всякий ученый, социолог должен, по Башляру, методически заменять интеллектуальной конструкцией очевидности здравого смысла и всевозмоЖнЫе мнимые знания. А поскольку такая «социология отрицания» сама должна считаться с властью спонтанных и ученых представлений, она может столкнуться с непониманием, о котором свидетельствуют, например, атаки этих последних лет против неисправимого «сциентизма» социологов. Если верить некоторым защитникам смысла и субъекта, работа Бурдьё, приглашая к критике видимостей, что является достаточно общим для любого уважающего себя научного проекта, якобы естественным образом находит себе место в рубрике «философии подозрения», иллюстрируемой в том числе такими авторами, как маркс, ницше и Фрейд, стремящимися прежде всего к «демистификации». Бесплодное и слишком удобное разбиение, которое обязано своей устойчивостью логике приказа: с одной стороны — бросающая вызов наглая наука, которой нравится лишь разоблачать верования, а с другой — скромное, но строгое описание, уважительно относящееся к личностям и к их опыту. Разве моЖнО хоть на мгновение задержаться при выборе одного из этих двух путей? Но в любом случае нет гарантии, что «теоретическая» аргументация сама по себе позволит прояснить этот спор и прийти к его разрешению.

На самом деле желательно полагаться на реально создаваемую науку, а не на представления о ней, зачастую весьма наивные, которые предлагаются теоретиками. Лишь в незначительной мере соприкасаясь с исследованием и обязуясь принимать абстрагированную, если не полностью незаинтересованную, точку зрения, они склонны к тому, чтобы внутри определенной позитивной сферы знания выделять аспекты, которые представляются им интересными и знакомыми, а точнее — интересными, потому что знакомыми. И именно так они приходят к суждению о ценности «моделей», реальности «кризисов» и возможности «поворотов», которые следует осуществить, пользуясь набором критериев и вариантов, которые им диктует собственная культура теоретика.