Отчужденное зрелище

Этот мир дан не как отчужденное зрелище, подходящее для исчисления или размышления, но как конкретные и действенные возможности, вещи, которые нужно сделать, полагаемые агентом одновременно в качестве приемлемых и желательных для него самого как носителя влечений, социальных или социально обусловленных, которые по большей части обитают в нем без его ведома и дают ему не только мотивы, но и вкус к тому, чтобы делать то, что он делает, жить так, как он живет. Поскольку игра, в которую он включен, имеет всегда открытый и никогда абсолютно необратимый или абсолютно предсказуемый характер, то темпоральность задает неустранимую структуру опыта. Конечно, все используют в игре свои козыри: «капитал» в его объективированной или инкорпорированной форме есть накопленное, застывшее, зафиксированное время. Даже если капитал социально подкреплен в качестве такового, он все же оказывается лишь заявкой на будущее и зависит от необходимости постоянно быть в игре, «воспроизводиться», то есть снова и снова мобилизоваться, инвестироваться, сталкиваться с чем-то и подвергаться риску — одним словом, он дан в неотвратимой сиюминутности настоящего: «Настоящее является совокупностью того, при чем мы присутствуем, то есть чем заинтересованы <…>. Поэтому оно не сводится к точечному моменту <…>: оно охватывает практические антиципации и ретроспекции, которые в виде потенций или объективных следов вписаны в непосредственную данность. Габитус является тем присутствием прошлого в настоящем, которое делает возможным присутствие грядущего в настоящем». Следовало бы добавить, что не существует изолированного индивида и что многообразие действий, всегда не до конца управляемых, вносит вклад в течение времени посредством напряжения между тенденциями, внутренне присущими игре, между открытием и закрытием возможностей.